Иллюстрация: Юлия Замжицкая
Личность Леопольда Антоновича Сулержицкого — одна из самых недооцененных в русской культуре 20 века. По причине природной скромности, которую отмечали в нем друзья, он и при жизни не был известен широкой публике. Однако заслуга его перед русским театром огромна. Работая главным режиссером в МХТ, Сулержицкий применял на практике принципы, которые легли в основу знаменитой «системы Станиславского». По сути, он сам был живым ее воплощением.
Сын переплётчика
Как только не называли Сулержицкого его современники: и «дядя Лепа», и «электрический скат» — за веселый нрав и способность заражать всех своим энтузиазмом. Но чаще всего его звали просто — Сулер.
Он родился в 1872 году в Житомире. Его отец был переплетчиком, а мать — акушеркой. Когда мальчику исполнилось семь лет, семья переехала в Киев, где отец открыл собственную мастерскую.
Леопольда определили в киевскую гимназию, но учился он неохотно. Своим главным «университетом» Сулержицкий считал улицу. В своих воспоминаниях Максим Горький, который был дружен с Сулержицким, приводит его слова:
«Это лучшая академия из всех существующих, — рассказывал он с юмором, одним из его ценных качеств, которые помогали ему легко преодолевать «огни, воды и медные трубы». — Много дает улица, если умеешь брать. Бесстрашию пред жизнью меня учили воробьи…»
Во время учебы в гимназии мальчик увлекся театром и вместе с друзьями поставил «Гамлета» Уильяма Шекспира. Для показа спектакля сняли помещение. Однако премьера была прервана чрезвычайным происшествием: исполнявший роль Духа актер, которого 12-летний режиссер Сулержицкий поставил на ходули, упал и задел лампу. Начался пожар, зрители в спешке покинули зал, кто-то вызвал пожарных. Огонь удалось потушить своими силами, но отцу Сулера пришлось уплатить пожарным «за беспокойство». Мальчику, который получил от отца нагоняй, было строго-настрого запрещено даже думать о театре.
Но наказ отца Сулержицкий пропустил мимо ушей: познакомившись с актерами Киевского театра, он начал наведываться на репетиции, помогать за кулисами, ставить декорации и ради этого частенько прогуливал уроки. За многочисленные пропуски он оказался на грани отчисления, но его это не расстроило — творческому мальчику в гимназии было скучно.
Заметив в сыне талант к изобразительным искусствам, отец отдал его в Киевскую рисовальную школу Н. И. Мурашко. Об успехах юноши говорит тот факт, что через три года после начала обучения художники В. Васнецов и М. Врубель, которых пригласили расписывать собор в Киеве, взяли его в помощники. А в 1890 году его приняли в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (Строгановское училище).
У Сулера началась новая жизнь.
Очарованный странник
Природа щедро одарила Сулержицкого: он прекрасно рисовал, пел, хорошо подражал людям, животным, птицам, изображал предметы. Но главный его талант состоял в том, что в первую же минуту знакомства он очаровывал своей искренностью, добродушием и внутренней энергией.
«В нем было столько выдумки, творчества, движения, что невольно люди тянулись к нему, и он находил язык для общения и с добрым, и со злым, и с бедными, и с богатыми», — писала в своих воспоминаниях его гражданская супруга Ольга Поль-Сулержицкая.
За свою недолгую жизнь — Сулержицкий прожил всего 44 года — он исколесил полмира и перепробовал десяток занятий.
Он был доверенным лицом Льва Толстого, с которым познакомился благодаря дружбе с его дочерью Татьяной Львовной, тоже студенткой Училища живописи, ваяния и зодчества. Знаменитый писатель во многом повлиял на его судьбу: Сулер увлекся идеями толстовства и был исключен из училища за слишком вольные суждения.
После отчисления его призвали на военную службу, но Сулержицкий, вдохновленный толстовской идеей непротивления злу, отказался служить. Его объявили душевнобольным и посадили в тюрьму: только мольбы отца и письмо Льва Николаевича, в котором он призывал Сулера не ломать себе жизнь, заставили его принять присягу.
В наказание Сулержицкого отправили служить в самое захолустье Российский империи — недалеко от крепости Кушка, на границе с Афганистаном. Он попал в нестроевую команду и занимался тем, что учил детей грамоте, помогал в пекарне и выполнял другие подсобные работы. Несмотря на сложности быта, Сулер прижился и там, сумев завоевать всеобщую любовь.
После службы Сулержицкий отправился странствовать: устроился матросом черноморского торгового флота, благодаря чему побывал в Японии, Китае, Индии, Сингапуре, Турции. По просьбе Льва Толстого в 1898—1899 годах организовал переселение духоборов — людей, которых считали сектантами за то, что они отвергали церковные обряды. Сулержицкий не только сопровождал пароход с духоборами до их нового места жительства — Канады, но и жил с ними какое-то время, помогая освоиться на новом месте.
Сулер был подпольным революционером, помогал печатать и распространять запрещенную литературу, служил санитаром в Маньчжурии, а в 1905 году сблизился с труппой МХТ. В 1906 году основатель театра Константин Станиславский пригласил Леопольда Сулержицкого стать его помощником и главным режиссером.
Сулержицкий и театр
По мнению современников и людей, близких к театральной среде того времени, Сулер оказался для театра настоящей находкой. Его энергия, уникальный жизненный опыт и невероятное количество человеческих типажей, которые он повидал за годы своих «приключений», идеально укладывались в представления Станиславского о том, кто может помочь ему в разработке и воплощении принципов его системы.
«Сулер принес с собой в театр огромный багаж свежего, живого духовного материала, прямо от земли. Он собирал его по всей России, которую исходил вдоль и поперек, с котомкой за плечами; по всем морям, которые он переплыл не раз, по всем странам, которые он посетил во время своих кругосветных и иных путешествий», — писал Станиславский.
Сулержицкий, который с детства обожал театр, взялся за дело с невероятным энтузиазмом: пропадал на репетициях, беспрерывно беседовал и спорил со Станиславским. Но особенно важным он считал обучение актеров новым театральным принципам — причем не только с «технической», но и с нравственной точки зрения. По его мнению, каждый актер обязан «чистить, возвышать человека, блюсти его. И кто может — должен».
В 1912 году Станиславский создал 1-ю студию МХТ, руководить которой назначил Сулержицкого. Это был интимный, камерный театр, с акцентами на психологических нюансах. Именно в 1-ой студии под началом Сулера окончательно сформировался талант Евгения Вахтангова, Михаила Чехова, Серафимы Бирман, Софьи Гиацинтовой и других молодых актеров.
Другой важной задачей Сулержицкий считал сплочение коллектива. Он придумал создать земледельческую коммуну, чтобы актеры могли вместе не только творить, но и заниматься физическим трудом, и даже приобрел для этих целей земельный участок под Евпаторией.
Успехи 1-ой студии, безусловно, связаны с умением Сулержицкого донести до актеров и зрителя истинную суть искусства. «Он умел смотреть и видеть в театре! — говорил Станиславский. — А это нелегко, так как для этого надо иметь зоркий глаз души».
«Чистое дитя божье»
Сулер умел находить общий язык не только со взрослыми — его безоговорочно обожали дети, с которыми он всегда охотно и с упоением играл. Игры, которые придумывал Сулержицкий для своего сына Дмитрия и его друзей, больше напоминали театральные постановки.
Вадим Шверубович, сын актера МХТ Василия Качалова, вспоминал, что как-то все лето Сулер играл с ними в одну бесконечную игру, в которой все были моряки. Вместе с детьми он отправлялся в дальнее плавание, ночевал с ними в «вигваме» у костра, поднимал со дна сундук с сокровищами, боролся с акулой.
«Взрослые портили игру. Портили, во-первых, тем, что волновались за нас — что мы утонем, что простудимся, что сгорим на костре, когда прыгаем через него в диком охотничьем танце племени дакотов, расшибемся, когда ласточкой летим с обрыва в прибрежный песок и т. д.; во-вторых, еще больше портили игру тем, что не верили в игру. Самое страшное для ребенка — если кто-то рядом не верит в его «как будто бы». Сулер верил — не притворялся. Мы знали, что дядя Лёпа, Сулер, играя с нами, верит в то, во что мы верим», — писал Шверубович.
Эту детскость — не капризность или инфантильность, а именно чистоту и «жадность» в восприятии мира — Сулержицкий сумел сохранить в себе, несмотря на все превратности судьбы.
Антон Павлович Чехов как-то назвал его «мудрым ребенком», Станиславский утверждал, что Сулер был «юн душою», а Лев Толстой, наблюдая за Сулержицким, когда гостил у него в поселке Гаспра (Крым), заметил:
«„Будьте как дети“, я понимал это головой, но никогда не чувствовал — как может быть ребенком взрослый, много испытавший человек? А вот смотрю на Сулера и чувствую: может!»
Леопольд Сулержицкий умер в декабре 1916 года от острого нефрита. На его похоронах с речью выступил и Константин Сергеевич Станиславский, который очень точно охарактеризовал значение личности своего единомышленника:
«Сулер, сам того не зная, был воспитателем молодежи. Эта роль стоила ему больше всего крови и нервов, и я утверждаю, что и студия, и Художественный театр многим обязаны нравственному, этическому и художественному влиянию Сулера».
С 2012 года имя Леопольда Сулержицкого носит ежегодная Конференция по педагогике искусства, которая проводится в МГПУ. В 2021 году она состоится 25—27 ноября. Зарегистрироваться для просмотра материалов конференции на YouTube можно по ссылке.