Константин Циолковский — великий ученый, которого называют «отцом космонавтики». Но признание пришло спустя долгие десятилетия. В его время Константина Эдуардовича чаще называли «глухим учителем из Калуги». При этом учитель был гениальным.
Увлеченность вплоть до фанатизма
Многие утверждают, что Циолковский не любил преподавать и занимался этим только из-за материальной заинтересованности.
Циолковский говорил: «Был я страстным педагогом и из школы возвращался очень измотанным, потому что силы отдавал полностью ученикам. Лишь к вечеру получал возможность заняться расчётами и экспериментами».
В характеристике, предоставленной ученому в Калужском уездном училище, говорилось: «Учитель арифметики и геометрии Циолковский — полный специалист своего предмета и глубоко предан педагогами делу».
Ввиду успехов в педагогике Константину Эдуардовичу присвоили орден Станислава 3-й степени в 1906 году, а орден Анны 3-й степени — в 1911 году.
Педагогический стаж Циолковского ни разу не прерывался и к моменту его окончания составил 42 года. Учительствовал он до тех пор, пока позволяло здоровье. Лишь в 1921 году написал заявление: «64 года, хронический бронхит, грыжа, расстройство пищеварения, глухота и общая слабость заставляют оставить училищные занятия. Поэтому прошу считать меня освобожденным от всех служебных обязанностей».
Двойкой делу не поможешь
Константин Эдуардович стремился давать хорошие оценки.
Утверждалось, что «отметки ставились щедро, и это не только не мешало, но даже способствовало работе и успеху учащихся».
Вначале Циолковский пытался ввести систему поощрения, где сами ученики указывали желаемую оценку. Однако результат оказался обратным — из-за скромности учащиеся не завышали, а снижали оценки. Константин Эдуардович отказался от этой практики.
Однажды он допустил ошибку и оценил ученицу, которая ничему не научилась, как «отлично». Впрочем, исправить это не захотел. В итоге на следующий день та же ученица правильно ответила на вопрос.
Циолковскому однажды сыграло злую шутку то, как учил — его уволили из калужского Реального училища. Константин Эдуардович писал: «Там были недовольны тем, что у меня не вышло ни одной годовой двойки».
В следующем учебном заведении проблемы больше не возникало: «Здесь не наказывали за высокие оценки и не заставляли ставить двойки».
Обучение должно быть увлекательным, для этого могут приложить усилия и преподаватели.
Перед прекращением занятий дети волновались и не учились урокам. В это время я часто развлекал их опытами. Например, предлагал достать серебряный рубль из таза с водой. Многие пробовали, но никому это не удавалось. Некоторые же боялись, видя безуспешные попытки одноклассниц. Наконец, классная воспитательница захотела выделиться. Однако и она не смогла. Разливалась вода, даже били посуду, но вытащить монету никто не мог. Было много смеха и веселья.
Воспоминаниях Циолковского множество таких записей. Планетное движение вокруг солнца он иллюстрировал свечой и шаром, ученица со свечой в руках вращалась вокруг ученицы с шаром. На математике девочки бегали по классу, изображая поезда разной скорости. Иногда бегал сам Циолковский.
Чтобы изучать геометрию, класс выходил во двор и измеряли площадь земли.
Объясняя электричество, К.Э. велел всем ученицам взяться за руки и пустил по образовавшейся цепочке слабый ток. «Мы все взвизгнули и разошлись в разные стороны. К.Э. улыбнулся и сказал: „экие вы недружные“ — и мы снова взялись за руки, сжимая друг друга как могли. Но опять все рассыпались! Учитель сказал нам, что сила электричества могущественна и неограниченна.
Зажженный водород у меня свистел и дудел разными голосами. В пятом классе всегда показывал монгольфьер. Ещё летал по классу на ниточке, и я давал держать её желающим. Большой летающий шар, особенно с легкой куклой, вызывал всеобщее оживление и радость… Паровая машина работала со свистком. Девушки сами пользовались свистком, и это им доставляло большое удовольствие.
Константин Эдуардович с легкостью и непосредственностью превращал каждый урок в игру. Не удивительно: ему нравилась эта игра не меньше учеников. Ученики прекрасно чувствовали, что с ними играют по-честному — не претворяются, не манипулируют ими.
Физические недостатки — еще не препятствие
Желание преподавать преодолевает любые физические ограничения. Пример Циолковского в этом ярчайший тому подтверждение. Будучи почти глухим, он стал выдающимся педагогом. Вместе с тем Константину Эдуардовичу пришлось внести коррективы в привычные для преподавателя поведенческие и методические шаблоны.
Из-за своей глухоты следить за порядком было для меня затруднительно. Я больше объяснял, чем спрашивал, а спрашивал стоя. Девушка становилась рядом со мной у левого уха. Голоса молодых, звонкие, и я добросовестно мог выслушивать и оценивать знания. Позже я изготовил для себя особую слуховую трубу, но тогда ее не было. Микрофонные приборы отправляли низкого качества, поэтому я ими не пользовался.
Циолковский предпочитал объяснять, нежели выслушивать ответы учеников. Плохие ответы искренне его расстраивали, а проблемы со слухом лишь усугубляли ситуацию.
Органичность — непременное условие успеха
Одна ученица рассказывала о Циолковском: «В класс вошел высокий, плотный человек, показавшийся нам старым. На нем был потертый старый сюртук, блестевший от частого ношения. Шею Константина Эдуардовича опоясывал белый платок. Несколько выпуклые глаза из-под толстых очков с нависшими веками казались полузакрытыми и смотрели на нас исключительной добротой и мягкостью. Для детей самое важное: добрый учитель или нет. Мы сразу почувствовали, что учитель очень добрый».
Первое, что сказал Циолковский, войдя в класс: «Желаю счастья вашему рассудку». Эта фраза показалась бы странной, если бы ее произнес молодой выпускник университета или девушка, окончившая высшие педагогические курсы. Но добродушный и чудаковатый старик произносил её совершенно органично, как и старый сюртук.
В заключительном уроке по специальности Циолковский рекомендовал учащимся учиться добросовестно и прилежно. После окончания училища, выйдя на самостоятельную дорогу жизни, оставаться добрыми и честными. Любите труд — он даёт удовлетворение уму и отраду сердцу.
Константин Эдуардович не стремился произвести впечатление на учеников. Был просто собой, и его с восторгом принимали таким, какой он есть. В то время никто не догадывался о величии Циолковского, это открылось обществу позже. Ученики ценили его за доброту: «Никто из нас тогда, конечно, не знал, что уроки физики и математики у нас преподает гениальный человек, будущий мировой ученый… Нас привлекала и тянула к Константину Эдуардовичу прежде всего доброта. Он старался вложить в нас серьезные знания и радовался толковым и хорошим ответам».