Фотография: Pixabay / Unsplash. Рисунок: Юлия Замжицкая.
Просветитель и публицист, автор telegram-канала «Учимся учить иначеСветлана Моторина рассказывает историю учительницы английского языка Ксении Гоженко, решившей противостоять преследованиям в новом учебном заведении.
В 2019 году я начала работать в школе № 1018. В прежней не было причин уходить. Победа в конкурсе на обучение в Манчестере позволила познакомиться с коллегой, предложившей перейти в её школу. Я согласилась из желания попробовать новое.
Вниманию бросалась дедовщина: новичков испытывали на прочность. За опоздание в школу (не на урок) на минуту — публичное наказание. За исправление оценки в электронном журнале, когда учитель ошибся и скорректировал ее в тот же день, — строгие меры. Но «старикам» все это дозволялось.
Администрация постоянно искала повод для наказания и демонстрировала новым сотрудникам несоответствие им требованиям. Завуч мог выговаривать учителю в присутствии учеников. Я пришла с серьезным портфолио, высшей категорией и званием эксперта ЕГЭ, но мне будто надо было все это доказывать. Мне сказали: «Потерпите, вас год будут придирать, потом придут новые — от вас отстанут».
В один момент поняла, что идти в школу мне совершенно лень. Единственным моим стимулом были ученики. Хотелось игнорировать корпоративную «культуру» и заниматься лишь работой. Однако это оказалось нереально.
Первоначально у меня было 28 часов нагрузки и классное руководство. Весной 2020 года я попала в реанимацию с подозрением на инсульт. Решила снизить нагрузку и летом, выпустив два одиннадцатых класса, ничего дополнительно не брала.
Школа не хотела идти навстречу, но всё же оставили 18 часов из-за второго микроинсульта, случившегося в августе. За сентябрь нового учебного года было два больничных, а после возвращения в начале октября начались нарушения со стороны администрации.
Получив зарплату, обнаружила недостачу примерно семь тысяч рублей. Расчетных листов не выдавали, составные части заработной платы узнать было нельзя. Чтобы получить расшифровку, написала заявление директору. В полученном документе оказалось, что за классное руководство начислены только федеральная и городская части, отсутствует школьная.
Спросив директора о пропавших деньгах, получила ответ. Этот вопрос неуместен. Недостаточно ли у вас уже городских и федеральных?
С октября по ноябрь я просила расшифровки. На меня стали смотреть враждебно. Несколько месяцев я ждала, что ошибку исправят и выплатят деньги, но это не произошло. Придя вновь с заявлением, получила отказ: директор не одобрит. Я не стала настаивать.
В мае директор предложил мне два варианта. Первый — добровольное увольнение. Второй — увольнение по статье в будущем году, например, в случае жалоб.
Чувство несправедливости подталкивало продолжать работу там. Я знала, что правда была на моей стороне, статьи меня не пугали, не понимала, почему должна подчиняться тем, кто неправ. Согласившись с этим, предавала бы себя. Не ушла и начала выжидать.
Летом двадцать первого года выяснилось, что просьбу не учли и поставили нагрузку в 29 часов, которую по состоянию здоровья выдержать было невозможно. Также забрали классное руководство, нарушив при этом преемственность. На вопросы получала ответ: «Это административное решение».
Обратилась в трудовую инспекцию и прокуратуру — началась проверка школы. Выявили отсутствие расшифровок, утвержденной формы листа заработной платы, учета рабочего времени и дополнительных соглашений к трудовым договорам. Кроме того, обнаружили два поддельных акта, содержащие информацию об отказе от классного руководства и часов нагрузки в моем классе. Их подписали директор, председатель методического объединения и учитель химии. Подписи моего нет. Школа выплачивала штрафы, но инспекция не нашла нарушений с этими актами.
Администрация школы прошла мимо, словно меня не существовало. Учителя также стали избегать общения, очевидно, считая меня персоной нон грата.
В сентябре я пришла в школу с юристом. Провели совещание с представителем Департамента образования Москвы. Рассматривали нарушения и пытались понять, почему у меня забрали классное руководство. Администрация приводила несостоятельные причины: то буква класса изменилась, то класс расформирован. Всё было ложно. Просто стремились избавиться от меня.
С началом учебного года последовали дисциплинарные взыскания. Первое — осенью, обвинили в нарушении этики. Еще в августе я снова заболела и муж, заботясь обо мне, написал жалобу в Министерство просвещения. Ее перенаправили в Департамент образования Москвы с припиской о том, что согласно… 59 Федеральному закону Ее не нужно было передавать школе. Тем не менее Департамент всё же этого сделал, из-за чего в школе опять стали подвергать меня проверкам.
Меня обвинили в призывах родителей писать обращения и распространении информации о будущем детей, которую считали неприятной. Школа доказательств не представила. Обжалование взыскания увенчалось успехом: суд отменил его недавно.
За руководство класса летом мне снова не выплатили заработок – порядка 36 тысяч рублей. Как выяснилось, у других учителей тоже такая же ситуация. Я подала в суд. Администрация приводила разные объяснения. На одном заседании заявили, что летом с учителей сняли функции классных руководителей. Но на деле никаких соответствующих приказов, с которыми мы были бы ознакомлены, не было. Судья направила запросы в Министерство просвещения и в Правительство Москвы. Ответ пришел о том, что школа получила около 2,6 млн рублей – до учителей деньги не дошли. Я выиграла суд.
В марте 2022 года второе дисциплинарное взыскание было вынесено за опоздание на работу на одну минуту. Это был мой методический день. Я снова обратилась в суд с жалобой на взыскание. Представляла, что ещё одно будет не за горами и станет поводом для увольнения.
Через две недели меня вызвали из-за нарушения безопасности на уроках. Секретарь сообщила об этом, когда шла на работу. В разговоре мне стало плохо, подкосились ноги. Прохожие помогли добраться до поликлиники. Там оформили больничный. Я больше в школу не вышла.
В апреле я подала заявку на перерыв в работе. статье 142 ТКИз-за неуплаты заработной платы за летние месяцы я остаюсь в этой ситуации.
Администрация школы медлила с выплатами — мне не платили 11 месяцев. В табелях учета рабочего времени отмечалось моё отсутствие по неуточненной причине. На самом деле причина была директору понятна — я лично передавала уведомление.
В октябре я направила заявление в Следственный комитет. До марта 2023 года дело не двигалось, а затем мне выплатили зарплату за девять месяцев. В апреле меня пригласили на личный прием к заместителю прокурора Москвы. Стало известно, что мне полагаются проценты, которые не начислили. Прокурор взял это в свои руки, и мне сразу перечислили их. Не все, но примерно третью часть. После этого я получила письмо из школы о том, что, так как со мной полностью рассчитались, я должна приступить к работе.
В апреле продолжались суды, и началось самое ужасное. На каждое заседание приходила группа сотрудников школы: учитель физкультуры, начальных классов, педагог-библиотекарь. Подходили ко мне, совали бумаги и командовали: «Слушайте!». В них было то же самое — о выходе на работу. Но на письма директора об этом я отвечала уже дважды.
Третьи атаки на суде привели меня к депрессии. Это была настоящая травля. Директор мог бы снова составить ложный акт и уволить меня, но нет, я подвергалась преследованиям.
Сегодня размер моего долга перед школой приблизительно равен миллиону рублей. Администрация аргументирует свою позицию в суде бессмысленными заявлениями.
Местная коллега также пыталась вернуть средства за курс летнего обучения 2021 года, но получила отказ из-за просроченного срока.
Школа сообщила о моем увольнении по статье, которое я оспариваю с юристом.
Сейчас мне нужно восстанавливаться, возможно, пройти курс реабилитации. Начала учиться юриспруденции. В будущем может быть помогу другим педагогам.
Материалы по теме:
- Прежний преподаватель, ведя блог, утверждает: в учебном заведении «юным» заниматься бессмысленно.
- Управление школой и избавление от учителей. Руководство для директора.